Цой, аполитичность и минимум графики. Как снимали «Майор Гром: Чумной доктор»

Большое интервью с режиссёром Олегом Трофимом о съёмке первого русского кинокомикса.

В конце мая Bubble Studios представили трейлер фильма «Майор Гром: Чумной доктор» — первого российского кинокомикса, премьера которого состоится в 2021 году. Мы связались с режиссёром фильма Олегом Трофимом, чтобы обсудить съёмочный процесс и ряд проблем, связанных с режиссурой жанра: постановку экшн-сцен, использование практических спецэффектов, поиск локаций, работу со звуком и многое другое.

Автор: Николай Кубрак

Изменения в проекте, практические эффекты, холодный огонь

Тебе объясняли, почему после всех изменений в проекте на должность режиссёра «Майора Грома» позвали именно тебя?

Мне кажется, продюсеры выбирали режиссёра из числа тех, с кем они работали, в ком они были уверены, ведь проект достаточно объемный, сложный, а времени на подготовку не так уж много — нужны были уже проверенные люди. Насколько я понимаю, Михаил Китаев [исполнительный продюсер] предложил мою кандидатуру, поскольку хорошо знал меня ещё со съёмок фильма «Лёд» и «Вторжение» Фёдора Бондарчука — там я со своей командой снимал весь экшен, погони, затопления Москвы, военные операции; в общем, масштабные и динамичные линии картины. Сложность работы была запредельной, а результат получился беспрецедентным для российского кино с точки зрения визуала. Это качество мирового уровня.

Он [Михаил Китаев] видел, как это происходит, находился в центре самого процесса и смог оценить мои возможности, мой стиль и подход к такого рода проектам. По масштабу, сложности съемок и размеру съемочной группы, на мой взгляд, «Майор Гром: Чумной Доктор» плюс-минус сопоставим со «Вторжением».

Предложение переросло во встречу с Артёмом [Габреляновым, основателем студии Bubble и продюсером фильм], в обсуждение видения проекта и так далее. В общем, решение принимали комплексно, в несколько этапов. Полагаю, что кандидатур было много и уверен, что это был непростой выбор для продюсеров.

На какой стадии это было? До контакта с американскими продюсерами или после?

После. Насколько мне известно, с американскими продюсерами ребята общались, как только сделали «Самолётики» [первый трейлер-короткометражка]. Они изначально делали этот маленький фильм для американских продюсеров. Это было ещё до того, как Харви Вайнштейна обвинили в харасменте.

Майор Гром по стилю и жанру сильно отличается от твоих клипов и от фильма «Лёд». Тяжело перестраиваться?

Нет. Если смотреть мои работы — они все очень разные. Мой стиль заключается не в характерных чертах, а видимо в чём-то другом. Я всегда нахожусь в поиске нового языка, всегда стараюсь найти новое решение под каждую конкретную задачу, это такой ремесленный подход. В этом плане мой опыт достаточно разнообразен. Сравнить хотя бы фильм «Лёд» и музыкальный фильм «Синекдоха Монток — Где бы ты ни был», — это кардинально разные вещи.

В поисках решений я свободен, у меня нет ограничений в выборе инструментов, мне нравится меняться, пробовать взаимодействие с новыми людьми. Так и в данном случае, исходя из поставленной задачи и сценария, мы построили свой уникальный стиль. Такого мне ещё не приходилось делать, это чертовски вдохновляет.

Почему сценарий и тональность фильма изменились в сторону триллера и мрачности?

Короткометражки, которые Вова [Владимир Беседин, режиссёр короткометражного фильма «Майор Гром»] снимал с Артёмом — это были яркие смешные открытки. Там классный экшен: здесь попрыгали, тут подрались, тут шуточка, тут джингл, драка, финт камерой, и разбежались. Это был совсем другой жанр. Новый же сценарий принципиально отличается от того, что зритель видел в корткометражках.

Артём Габрелянов хотел, чтобы в фильме была серьёзная драматическая основа триллера, чтобы зритель вжимался в кресло. Казалось, что «Майор Гром: Чумной Доктор» и триллер — это вещи, которые невозможно связать, но в этом жанре есть очень интересные механизмы, которые здорово вошли в структуру нашего сценария и повлияли на то, какой визуальной энергией будет обладать фильм.

Сама история «Майора Грома» рассчитана не только на подростков, ведь это не просто развлекательный фильм, не мультик, не сказочка. Это история с серьёзной социальной основой, которая требует определённого подхода. И поэтому, на мой взгляд, она стала чуть «старше». Но, вместе с этим, мы не потеряли то, что так полюбилось зрителю: в нашем кино есть драйв, энергия, дерзость.

Почему решили снимать в центре Петербурга? С этим же было связано много проблем и скандалов.

Я — приверженец того, что всегда лучше снимать вживую. Где-то доработать, додекорировать, но в целом стараться не использовать компьютерную графику где ни попадя. Особенно мне не нравится идея создания цифровых пространств, — создавать декорации при помощи компьютерной графики слишком затратно и рискованно с токи зрения качества.

Больше двух месяцев мы изучали город, выясняя, какие нам нужны улицы, какие уголки и переулки подобрать для сцен, какой визуальный стиль города должен быть, какие архитектурные решения надо подчеркнуть. Существовал ли, например, Советский Союз в нашей архитектурной реальности? Я прожил в этом городе больше пяти лет, пока учился режиссуре СПБГУКиТ, а наш художник Дмитрий Онищенко, исполнительный продюсер, родом из Питера. Конечно, его знание города сильно нам помогло.

Была проделана очень большая административная работа: не так просто согласовать всё это с администрацией города, потому что ты не можешь просто взять и перекрыть Большую Морскую улицу, учитывая сложную транспортную ситуацию Питера. Для этого нужно подавать документы за два месяца до съемочного дня, расписать все действия, места размещения огромной автобазы, чтобы правительство города скорректировало дорожный план, план объезда для автомобилей и общественного транспорта. Это очень-очень большая работа, которая всегда остается за кадром, но имеет ключевое значение.

Петербуржские локейшн-менеджеры провели колоссальную работу по согласованию съёмок с администрацией Санкт-Петербурга, чтобы мы смогли осуществить всё задуманное. Часть Большой Морской ради фрагмента с погоней из трейлера мы закрывали практически на целый день, улицу Зодчего Росси почти на сутки, даже в какой-то момент оцепили часть Дворцовой Площади — дичь.

Снимать в центре города на живую — это чертовски сложно. Это одна большая проблема. Даже при информировании по существующим каналам администрации Петербурга всё равно не все местные жители были в курсе. Поэтому, когда люди выглядывали из окна своего дома и видели, как с открытыми дверьми по встречке несётся инкассатор, из него летят деньги, и в этот момент какой-то тип в кожаной куртке и в кепке пытается вскарабкаться на его крышу, они, очевидно, были несколько шокированы. Было много забавных казусов в процессе съемки. Глазеть на съёмки прохожим не запретишь, но и объяснить, что тут происходит, тоже возможности нет, — вот люди и шарахались.

Газета «Фонтанка», например, выбрасывала в сеть примерно такие заголовки: «Страшнейшая авария в центре Петербурга. Инкассаторский фургон протаранил рейсовый автобус» или « Протестный митинг перерос в вооруженное столкновение с полицией, есть раненные». Потом через пару часов: «А, это были съемки».

Шороху они задали такого, что возникла антиволна, которая сильно усложняла нам жизнь: осуществлённые договоренности с администрацией города приходилось пересматривать, чиновники паниковали, день за днём напряжение скапливалось, и какие-то большие процессы к концу съёмочного периода на улицах города осуществить было всё сложнее. Приходилось ещё раз заново договариваться и объяснять что и как, что всё организовано, всё нормально, нет никаких пострадавших, никакого ущерба городу тоже нет, а огнемёты пусть и настоящие, но в надёжных руках.

В данном случае СМИ нам поднасолили немного, но при этом возник резонанс, и люди, которые интересовались съёмками, начали ориентироваться по заголовкам газет и даже втихаря преследовали нашу съемочную группу — попадали в ряды артистов массовых сцен и выкладывали фотографии. Хотя у нас царила строжайшая секретность, чтобы важные ключевые моменты из сюжета не просочились в сеть. Во время работы под пристальным вниманием всего города, сохранять тайну было непросто.

Почему вы сделали ставку на практические эффекты и в чём специфика таких съёмок?

Потому что мы — тру (смеётся).

У нас была команда каскадеров во главе с Александром Стеценко. Я считаю, что это один из лучших каскадёров в нашей стране, и я очень рад, что он вписался к нам в банду. Он работал над короткометражными фильмами про Майора Грома, работал над трюками в фильме «Хардкор» Ильи Найшуллера и еще многих-многих крутейших экшен-картинах. Мне чертовски понравился его стиль: люди летают, взрываются, горят, падают на ходу из автомобилей, энергия бешеная.

Александр принимал активное участие в создании раскадровок экшен-сцен, работал над декорациями с художниками, чтобы все самые эффектные трюки и, скажем так, фаталити выглядели смертельными, но были безопасными в производстве. Мы использовали реальный огонь. 95 % кадров, которые есть в трейлере сняты с настоящим пламенем, только где-то мы добавляли искры, где-то увеличивали ширину огня, где-то чуть-чуть добавляли деталей.

Саша и его команда каскадеров — отбитые на голову, бесстрашные люди и мегапрофессионалы. Они делали такие вещи, от которых, как говорит Лапенко, волосы стынут в жилах. И всё вживую. Ну, и в постановке драк у Саши точно нет равных в этой стране.

Были проблемы и экстремальные ситуации, связанные с огнём?

Никаких проблем не было. Цена любой проблемы — человеческая жизнь или травма. Ошибок быть не могло и их не было.

Саша Стеценко — суперпсих в области безопасности. В тех удивительных и мощных трюках, которые он придумывает, всё серьезно рассчитано с точки зрения того, чтобы его команда, его люди, его каскадеры и съёмочная группа были целы и невредимы. Это всё расчеты, инженерия, математика, какие-то пробы-пробы,тесты-тесты и потом один конкретный дубль — всё получается, и мы идем дальше.

Как вы прорабатывали и продумывали такие экшен-сцены?

Сцена всегда начинается со сценария. На этапе сценария какие-то вещи превращаются в образ. Но бывает и так, что в сценарии сцена прописана одной строчкой: «Герой мчится за бандитами по улице» и всё, а в кино это превращается в десятиминутную погоню с авариями, трюками, хореографией и масштабным взрывом в конце.

Конечно, мы рисуем раскадровки и аниматики, обсуждаем текущие результаты со всеми департаментами, потом переделываем и снова обсуждаем. У нас в фильме было несколько больших массовых драк, было очень много огня, горения и взрывов, которые мы прорабатывали заранее: делали тесты на специальных полигонах. Просчитывали всё так, чтобы к съёмочному дню у нас было конкретное понимание, что и как делать.

Богатый съемочный опыт Максима Жукова [оператор-постановщик] очень помог, у него множество суперспособностей, и одна из самых потрясающих — предвидение деталей и дотошность в работе со сценами. Максим, пожалуй, один из лучших операторов-постановщиков в нашей стране на сегодня, работать с ним было невероятно круто.

Некоторые сцены в раскадровках мы перерисовывали по 10–20 раз полностью, добивались результата, а потом, если вдруг по каким-то причинам нам приходилось менять локацию для съемок, всё приходилось делать заново. По-другому никак — хочешь сильный трюк в кадре — сиди, работай, пробуй, переделывай, проверяй и снова пробуй. Лишь бы рядом были сильные духом коллеги. Если честно, в какой-то момент эти процессы начинают сильно утомлять, ведь один специфический проезд авто со сложным движением камеры хронометражем в пять секунд можно снимать по 5–6 часов, пока не добьёшься идеального результата. А другой результат нас с Максом не интересовал.

При создании костюма Чумного доктора была очень специфическая задача: нужно было разработать суперкостюм-экзоскелет с действующими наручными огнемётами. И мы реально сделали это, они реально работают. Артист направляет руки в нужном направлении, разжимает пальцы рук, щелчок, — и бьёт поток пламени.

Для каких-то кадров мы использовали баллоны с газом, где-то отдельные огнемёты с уникальными видами какой-то пыльцы, которая горит, но не обжигает, температура пламени не поднимается выше 30°C. Этим огнём мы поливали и автомобили, и людей, когда было нужно. Эта технология помогла и во время работы в городской среде, потому что привычные виды топлива при горении дают жар и чёрную копоть.

Постановка экшена, референсы, Атомный узбек

На что вы ориентировались при постановке экшена?

На Bubble (смеётся). Не могу провести какие-то прямые аналогии. Потому что в нашем случае нет экшена ради экшена. В первую очередь наш фильм — это драматическая история, это сюжет, очень особенный, который держит тебя, и уже во вторую очередь — это яркие сцены.

Разумеется, мы разбирали огромный пласт экшена, который на сегодняшний день снимается по всему миру, чтобы понять и где-то подцепить саму технологию производства. Мы пересматривали огромное количество фильмов с Томом Крузом, где он сам выполняет трюки, где использовались какие-то системы подвесов и технологических декораций. Пересматривали антологию «Борна» — на мой взгляд, один из самых интересных примеров по погоням внутри города.

Пересматривал «Малыш на драйве». Ещё, помню, смотрел легендарный фильм из 90-х «Обратная тяга» — на момент выхода его создатели организовали революционный процесс работы с живым огнём в кадре. «Рейд» Гарета Эванса мне нравится по постановке драк. В общем, подхватывали отовсюду какие-то технологические нюансы, но так чтобы единым референсом взять какую-то картину, — такого нет.

Макс Шишкин у нас в интервью рассказывал, что ты очень необычно работаешь с референсами и черпаешь вдохновение не из кино, а из других областей, вроде фотографии. Можешь про это рассказать подробнее?

Когда ты ищешь какую-то идею или приём, ориентироваться на чужой результат и использовать его так как он есть — скучно. В этом нет смысла для тебя как для художника и автора. Поэтому, глядя на чужие работы будь то фотография, живопись, литература, фильм или перформанс, я смотрю в первую очередь на их смысловую составляющую, пытаюсь понять и почерпнуть именно логику художника, который решая определённую художественную или смысловую задачу пришёл к конкретному результату, и оперировать ей, а не самим результатом.

Такой подход стимулирует творческий процесс, но не убивает его. Потому что пока ты ищешь логику, разбираешься в языке повествования авторов, которые тебя интересуют, ты как бы вступаешь в диалог с ними, это вдохновляет на новые решения. Бывают случаи прямого цитирования любимых авторов, но тут всё не так просто. Вот зритель видит у Иньярриту цитату из фильма Тарковского и респектует, а вот смотрит другой какой-то фильм другого режиссёра, видит цитату и хейтит, мол, автор сам ничего придумать не смог и байтит направо-налево. Неоднозначно как-то получается.

Поиск референсов больше относится к музыкальным видео, потому что это специфический подход. Напрямую брать референс для своего музыкального видео из другого музыкального видео — глупо, там совсем другие механизмы. Поэтому в вопросах о рождении идей с нуля, я обращаюсь к параллельным жанрам искусства и творчества: к фотографии, литературе. Вот там пытаюсь искать вдохновение с точки зрения реализации образа художника, будь то писатель, фотограф или какой-то концепт-артист.

Назови несколько имён.

Из фотографии имён очень много. Вот несколько любимых навскидку:

Йозеф Куделка. Особенно впечатляет его серия Gypsies:

Француз-гуманист Марк Рибу:

Гениальный советский фотограф Лев Бородулин — художник сумевший отразить невероятную красоту советского спорта. Уникален:

Ну и еще в процессе работы над сценарием своего нового фильма я открыл для себя советскую группировку фотографов-диссидентов из Новокузнецка «ТРИВА». Они не стеснялись своей Родины «в неглиже»:

Все актёры в интервью отмечают, что на площадке «Майора Грома» была дисциплина и царил профессионализм. Можешь на примерах объяснить, в чём это выражалось?

Я бы не сказал, что я самый дисциплинированный человек. Более того, я достаточно эмоционален и гиперактивен, у меня даже прозвище смешное появилось — за глаза коллеги называли меня Атомным узбеком. Видимо за изобилие энергии, которой я наполнен процессе. Ну, и потому что я азиат наполовину по маминой крови.

Вернёмся к сути: дисциплина необходима, потому что кино — это система. Постановки своевременно сформулированных задач, контроль их выполнения, бескомпромиссность в определённых моментах и лёгкость вставания на новые рельсы, когда это необходимо — вот те вещи над которыми я работаю от картины к картине, от ролика к ролику, те качества, которые намеренно развиваю в себе как режиссёр.

Я стараюсь наладить максимально прозрачную коммуникацию со съёмочной группой таким образом, чтобы каждый человек на съемочной площадке точно понимал, что он должен сделать, точно понимал зону своей ответственности, и при этом оставался свободен в выборе решения, не ограничивая личный художественный потенциал.

Существуют такие процессы, когда режиссёр воссоздаёт на площадке абсолютно конкретное видение, где есть место только тому что он сам задумал на бумаге и в мыслях, а все департаменты должны исполнить именно это и ничто другое. Я же стараюсь всегда оставлять поле для творчества моих коллег.

Общаясь с артистами, например, я стараюсь говорить с ними и размышлять в таком ключе, чтобы они ясно понимали смысл и цель, к которой мы должны придти, но сам шаг, темп и решения остаются за ними, мне важно чтобы они имели возможность творить. И так с каждым департаментом. Я на дух не переношу исполнителей, — с ними скучно. Я предпочитаю работать с художниками и обожаю открывать эти потенциалы в своих коллегах.

Кино — это абсолютно коллективный труд, и результат зависит от каждого сотрудника, каждый должен быть замотивирован, каждый должен быть услышан и реализован, моей задачей как режиссёра является регулирование этой сложной творческой коммуникации внутри съёмочной группы. Когда ты тупо выполняешь задачи — ты быстро устаёшь, а когда ты занимаешься творчеством, возникает энергия — она аккумулируется, и у тебя появляется больше сил. Одна голова хорошо, две — лучше, а 150 — разброд, но если эти 150 умов грамотно дисциплинированно настроить и направить, объять, тогда создаётся среда для возникновения действительно необычных и интересных решений. Ну, и все счастливы в самом процессе, что тоже крайне важно.

Ты создаёшь впечатление крайне энергичного и позитивно заряженного человека. Бывали ли у тебя депрессии или сильная усталость во время съёмок?

Конечно, были: я в последнее время вообще довольно депрессивный, но, когда работаю, это придаёт мне сил. Я просто люблю свою работу, она меня очень вдохновляет.

Вообще, я считаю, что даже самое паршивое кино снять запредельно сложно. Важна дисциплина: ещё в студенческие времена я понял, что для качественного съёмочного процесса ты как режиссёр должен быть абсолютно трезв. Ты не можешь быть ни пьяным, не можешь употреблять какие-то стимуляторы, не можешь быть с похмелья, ты должен быть абсолютно свеж, чист и размят, только тогда нематериальная энергия, тонкие какие-то вещи, смогут заставить всё твоё внутреннее существо вибрировать. Ты чётко ощущаешь себя, и люди тебя ощущают, возникает какая-то правильная творческая химия.

Еще раз повторюсь, съёмки кино — сложнейшая работа. Если не заниматься собой, то в какой-то момент просто органы в начинают отваливаться, и ты грустнеешь. Важно уделять этому внимание.

Работа с актёрами, русский рок, комиксы как фундамент

Как ты работал с актёрами, учитывая, что подавляющее большинство каста — молодые и малоизвестные?

Про молодых и малоизвестных — спорно. Тот же Тихон Жизневский давно играет в театре, а работа в театре и в кино во многом похожа. В этом плане Тихон уже крепкий состоявшийся артист. Люба Аксёнова — знаменитость, Алексей Маклаков — гуру, Михаил Евланов — легенда, Сетейкин, Горошко, Чеботарёв — сильные состоявшиеся артисты. Самое важное — все они до краёв наполнены энергией и уникальной личностной фактурой. Случайных людей тут нет.

Почему на роль Майора Грома взяли Тихона Жизневского? В своём типичном образе он вообще не похож на персонажа.

Тихона нашёл Михаил Китаев. Не знаю, почему он вдруг настоял на том, чтобы я попробовал с ним разыграть несколько сцен именно с ним. Конечно, привычная внешность Тиши — его кудри, гусарские усы и народная улыбка — на тот момент были несопоставимы с тем образом Майора Грома, который сейчас есть в трейлере и в будущем фильме. Пересматриваю фотографии с актёрских проб и сам поражаюсь нашей смелости, как этот кудрявый оладушек сможет превратиться в брутального супер-героя? Но ведь сыграл, убедил, доказал. А дальше, в руках профессиональных художников по гриму, Тиша возмужал.

Это важный пример перевоплощения, с которым я сталкиваюсь не в первый раз. Как режиссёр я учусь подбирать артистов на роли, исходя из их внутреннего стрежня, личности, через которую они строят своих персонажей, и только потом уже наращиваю визуальные приспособления. Этот процесс гораздо более трудозатратный и рискованный, но он того стоит.

Часто бывает, что ты уже просто по фоткам сразу видишь: «А, этот нет, этот нет, этот нет, этот, — может быть, если подстричь». Но, конечно, всегда лучше с артистом попробовать сцену и понять, что у него находится внутри, потому что внешность можно изменить под кадр, а психофизику — практически невозможно.

Часто бывает, что перед пробами артиста, смотришь на фотокарточки, визитку и чувствуешь, что визуально это 100% попадание в образ, а потом проводишь пробы и понимаешь, что человек внутри вообще другой, — не такой, как твой персонаж. Он не может его сыграть, потому что он вообще другой человек, из другого теста слеплен как личность. Да, он может изобразить, может пристроиться, но, тем не менее, сама по себе типажность тебе как режиссёру практически ничего не даёт с точки зрения правдивости повествования.

И так же с Сашей Сетейкиным. До того, как мы его подстригли, нашли правильную одежду, нашли правильные очки, правильные черты и цвет волос — он не был похож на Диму Дубина визуально. Артём Габрелянов очень нервничал по этому поводу, ведь комикс для нас был библией не только в сюжетах, но и в визуальных образах. Но если бы мы пошли по пути точного визуального соответствия картинкам из комиксов и реальных людей — мы бы точно никуда не пришли, а если бы и пришли, то чёрт знает куда.

Единственным максимально точным визуальным попаданием я считаю Сергея Горошко. Когда мы познакомились с ним, я решил, что это сам Сергей Разумовский сошел со страницы комиксов и выдаёт себя за актёра. Правда, он был рождён для этой роли.

Кастинг в проекте-экранизации — это очень непростая работа, которую мы провели вместе с Артёмом, Мишей и нашим кастинг-директором. Я считаю, что получилось на ура, и важный показатель — это реакция фанатов комиксов о «Майоре Громе», ведь они самые строгие судьи. Я переживал за фанатов, потому что они любят эти комиксы, они знают своих героев наизусть, они в них влюблены как в реальных людей. А ты приходишь такой и говоришь: «Тот, кого ты любил все эти годы теперь будет выглядеть вот так». Есть нюансы, в общем.

В итоге нас приняли хорошо, нас поддержали, фильм ещё не вышел, а всех без исключения артистов уже разрывают на части, заваливают инстаграм и соцсети письмами с признаниями в любви, фан-артом, рисунками, подарками. Хотя ведь всё могло сложиться совсем иначе. Значит, на данном этапе мы всё сделали правильно. Подход по поиску зерна роли, а уже потом каких угодно внешних сходств, сработал. Я понимаю, что именно так хорошее кино и должно делаться, всё остальное — это просто картинки. Кино — это в первую очередь история и чувства, которые она вызывает, а потом уже изобразительные решения.

У тебя в обоих фильмах и в клипе «Где бы ты ни был» фигурируют актёры-дети и актёры-подростки. Насколько тяжело с ними работать и в чём вообще специфика?

Я бы не сказал, что тяжело. Это просто по-другому, ведь те приёмы и методики, которые ты используешь в общении со взрослым человеком, с ребенком не работают. Тут нужны другие инструменты, нужен образный подход, ты не можешь с ним просто поговорить о жизни, каких-то вещах личных, чтобы он понял, что ты имеешь в виду.

Ребёнку нужны определённые ситуативные приспособления, где-то более конкретные, где-то, наоборот, отстранённые, где-то надо включать его фантазию, превращать этот процесс в игру, в которую он играет, а не в роль, которую он должен исполнить. Когда ты в первый раз сталкиваешься с ребёнком на съемках — это дикий стресс. Ты объясняешь очевидные логические вещи, ставишь понятные задачи, а он тебя не понимает и всё. Паника. Но всё это дело опыта и, наверное, любви к детям как таковым.

Часто пробы проходят таким образом, что кастинг-директор или помощник записывает визитки артистов и присылает тебе с пометками. Артист где-то там сам разыграл сцену, чтобы ты мог ознакомиться с пластикой человека, его внешностью и послужным списком. На второстепенные роли можно утвердить артиста даже заочно. Но с детьми такое не прокатит, нужно обязательно встречаться: то, что ребенок сделал для тебя в кадре на пробах и то, как он существует в реальности — это кардинально разные вещи.

Смотришь на сцену, ребенок исполняет пробу — класс, сыграл то, что нужно. Потом ты с ним встречаешься и репетируешь другую сцену, понимаешь, что он может сделать её только так как было и никак иначе, а какие-то вещи ему просто непонятны по возрасту или неинтересны. Поиск детей для кино — это одна из самых непростых задач.

С тобой особенно интересно обсудить саундтрек, потому что ты пришёл из клипов. Для начала самый очевидный вопрос: почему ты выбрал песню «Перемен» и не боишься ли, что в этом будут искать политический подтекст?

Я считаю, что сегодня наше общество крайне поляризовано — политический подтекст сквозит везде, это часть нашей будничной реальности: всё, что сейчас находится на виду, с той или иной точки зрения политически осмысляется.

Отвечая на вопрос: нет, не боюсь, но знаю, что будут. Однако в фильм мы намеренно не закладывали конкретных политических мотивов, мы говорили об общественных проблемах, о коррупции о конфликте справедливости и правосудия. Наши герои — это не чиновники и управленцы, а именно богачи и нечистые на руку люди, чей бизнес и связи вредят обществу, а совесть и честь у них отсутствуют.

Таким образом, мы мягко огибаем политический подтекст, чтобы не возникало острых и жестоких нападок ни с той, ни с другой стороны. Корткометражку «Самолётики» по понятным причинам хейтили и левые, и правые. Одни говорили о том, что фильм пропагандирует интересы власти, другие — о том, что фильм разжигает антиправительственные настроения, хотя на деле история была написана лишь об актуальных социальных проблемах. В нашем фильме мы хотим этого избежать. Риторики политического толка хватает — куда ни плюнь. Достала уже, если честно.

В качестве саундтрека для трейлера песню «Перемен» решил использовать Артём. Эта идея родилась у него еще задолго до моего появления на проекте, но я идею поддержал. Главным образом потому что в таком заходе присутствовал риск. Цой для наших сверстников — святое, люди остро реагируют на любые каверы и взаимодействия с музыкой группы «Кино». Но мы постарались максимально честно и продуманно подойти ко взаимодействию контекстов песни и фильма.

Рома Селиверстов — наш композитор — не без помощи многоуважаемого Юрия Каспаряна с большой любовью и внимательностью подготовил наброски, вокальную партию и партитуры, монтаж вели слово в слово, буква в букву, так, чтобы любая склейка и наслоение изображений на текст песни не были случайными. Это очень интересный и ответственный процесс.

Одно неверное движение — и твой благоразумный перформанс в глазах общества становится пляской у иконстаса Храма Христа Спасителя. Одна неверная нота, одна неверная интонация — и тебя распнут. Потому что Цой — это святое. И, вот, сработало. Люди в восторге, такого количества положительных отзывов в комментах на ютюбе под трейлерами российскоого кино я еще не встречал. Камень с плеч, замысел удался.

Ты говорил, что саундтрек для тебя — определяющая вещь, и что ты отталкиваешься от музыки даже во время съёмок. Расскажи подробнее, как это работает.

В кино это не совсем так, как в клипах, но тоже имеет большое значение. То, что и как мы говорим; то, как мы двигаемся; то, что отражают наши глаза — это всё язык коммуникации, и музыка — тоже. И так как я всю жизнь связан с музыкой и занимаюсь ей, для меня во время подготовки говорить о фильме и думать о нём, не менее важно, чем услышать его. Поэтому я уделяю много внимания поиску референсов по звучанию, и эти настроения и эмоции начинают сами выстраиваться. Само звучание инструментов помогает мне сформулировать слова и образы в изображения.

Те тесты и пробы, которые мы уже на данный момент сделали в музыке для фильма, показывают, как мне кажется, что это будет чертовски свежо. Рок-музыка в сочетании с академической киномузыкой, симфоническими запилами и тёмной электроникой, в руках Ромы и его команды заживёт. Будет «ауч!». Я всё жду-не дождусь момента, когда мы наконец отправимся на студию.

Кроме композиторских решений мы ищем уже существующую песенную музыку. Стараемся изучать ноунеймов из андеграунда, которые звучат аутентично и профессионально, но ещё не опошлены собственной популярностью. Важно, чтобы Петербург звучал «трушной» музыкой, важно, чтобы случились музыкальные открытия, актуальные и дерзкие, как это в своё время произошло с фильмом «Брат-2».

Эта история меня очень вдохновила много лет назад. Музыкальный продюсер картины Михаил Козырев тогда отправился в путешествие по всей России на несколько месяцев и вернулся оттуда к Балабанову с целой коробкой аудио-кассет, на которых были записаны новые неизвестные никому локальные рок-группы. Что произошло потом, мы знаем — русский рок на много лет вышел из тени, образовался новый музыкальный пантеон. Это была революция, — я хочу так же.

Насколько я знаю, ты не читал комиксы до того, как попал на проект.

Не читал вообще, я не поклонник этого жанра в литературе, но помню что очень любил в детстве играть в Comix Zone, — был её фанатом.

Поэтому в момент, когда мне предложили «Майор Гром», несмотря на то, что снимать блокбастер по комиксам — моя давняя мечта, я хотел отказаться. Я прикинул, насколько это большая и ответственная задача — переложить часть целой вселенной, самую популярную франшизу на киноязык. Я ведь не читал комиксы, знаю о них только понаслышке. Прежде, чем начать, мне хотелось взять хотя бы полгода на то, чтобы войти в мир, почувствовать его, изучить все пересечения в сюжетах и жанровые особенности, тенденции, которые царят во вселенной комиксов Bubble. Страшно было безумно. Большое предложение, в первую очередь — это большая ответственность, ставки высоки. На таком проекте нельзя облажаться.

Но почему-то ребята настояли: всё, что нужно объяснить — объясним, всё, что нужно прочитать — прочитаешь в процессе. Благодаря помощи и наставлениям Артёма, за короткий срок, экстерном. я вошёл в материал и мы начали работу. Всё, конечно, запомнить невозможно, но рядом всегда есть человек, к которому можно обратиться за советом.

Премьера фильма состоится в 2021-м, поэтому после окончания съёмок пройдёт целый год. На какой стадии производство находится сейчас, и чем планируете заниматься дальше всё это время?

Я надеюсь, что мы скоро закончим монтаж. Он длится уже больше шести месяцев — это долго, очень долго. У нас много материала, много идей о том, как ещё и ещё можно улучшить картину, но так может продолжаться до бесконечности. Пора переходить к следующим этапам.

Мы сделали ровно то, что у нас было написано в сценарии, потом попробовали поменять местами какие то сцены, усложнить смыслы, упростить смыслы, и до сих пор что-то ещё пробуем, чтобы добиться максимальной вовлечённости зрителей, максимальной остроты драматургии. Важно, чтобы за два часа времени зритель ни на секунду не заскучал; чтобы сохранялось страстное желание разгадать загадку: кто же скрывается под маской Чумного Доктора?

Премьера на Кинопоиске планируется уже после проката?

Да, Яндекс и Кинпоиск HD нас поддерживают. Я уверен, что в 2021 году снимут все ограничения и правила изоляции окончательно, ведь наш фильм написан и снят именно для кинотеатров, для большого экрана.

У нас будет крутой звук, мощнейшая музыка, сильный визуал, непредсказуемая в своём развитии история — я хочу, чтобы зритель в зале отдался фильму целиком, не отвлекаясь на поход к холодильнику и перекладывание туловища с одной половины дивана на другую. То, что потом выйдет на онлайн-платформах — это уже другая история. Самое главное — кинотеатры, потому что до сих пор именно там живёт большое кино.

Фото со съёмок предоставлены героем.